[chitayu-knizhki]

Треду не хватило шиппинга рэперов. Тред придумал рэперам детей и зашипперил их. Тред, я люблю тебя.
Коллаж не мой, честно утащено из треда:

х.
А текст мой:
Марк Евстигнеев/Кирилл Александров, PG-13, флафф, несколько плохих нецензурных слов. 571 слово.

– Кори… – тянет Марк, переворачиваясь с живота на спину, свисая с кровати почти до пола – неужели ему удобно так? – Кори, вот скажи мне, какого хуя я пришёл, если ты не вылезаешь из компа?

Кори – это к нему. Он не делает рэп, как родители, и делать никогда не будет, он будет играть в хоккей, и там такие клички не приживаются, его зовут по другому имени, паспортному, но это имя Кирилл придумал себе лет, наверное, в пять, и в семье с тех пор отзывается только на него. Марк принял условия игры легко, будто бы придумал их сам. Кори так Кори. Кириллу приятно до усрачки, если признаться.

– Я устал, – говорит он, не поворачиваясь. Он знает, что увидит, если развернётся: Марк, полуголый, в одних шортах, почти стёк с кровати на пол, и у него впалый живот и выпирают рёбра, худое нетренированное тело, белое, будто на улице январь, а не август, и только ярче от этого на груди тёмные соски и на плече татуировка – худое остроносое лицо под капюшоном. – Я не знаю, какого хуя ты пришёл. Я тебя не звал, я только с тренировки.

Он не поворачивается и не смотрит на Марка, потому что знает, стоит повернуться – и у него встанет. У него реально встаёт, стоит увидеть вот эти рёбра, или вот эти соски, или вот эту татуировку, или пробивающуюся тёмную щетину на остром подбородке, и он рад бы встать целиком, дойти до кровати, завалить и оттрахать, но у него, в отличие от Марка, август, а не январь, а август – это тренировки дважды в день, он готовится к сезону, и домой приезжает выжатый, как лимон, даже дрочить сил нет. Марк всё это знает – да только ебал он его тренировки, у него-то тренировок нет, а до учёбы ещё месяц, и он изнывает от скуки и жары, родители в Португалии, а он накануне вылета залил чаем загран и никуда не полетел – и донимает Кирилла. Кирилл не реагирует, Кирилл играет в НХЛ на компе.

Марк стекает с кровати на пол окончательно, перекидывает ноги через голову, ворочается с полминуты, поднимается на ноги, подходит к Кириллу со спины, обнимает, трётся щетиной о Кириллову гладковыбритую щёку.

– Тебя блевать не тянет от твоего хоккея? На тренировках он, в компе тоже он.

– Тебя блевать не тянет от твоей музыки? – Марк пошёл по родительским стопам, только не в рэп, а в панк, довольно примерно пятьдесят процентов родителей, но, как говорится, лишь бы не шлялся по подъездам. По подъездам Марк не шляется – дома есть своя студия, её хватает. На вопрос Кирилла он возмущённо взвивается, но Кирилл только продолжает мысль: – Вот и меня от хоккея нет.

Он проигрывает матч 0:4 – играть с Марком за спиной совершенно невозможно, он отвлекается раз в две секунды, а оставшееся время тратит на то, чтобы сделать вид, что этого не происходит. Марк усмехается:

– Пошли в постель.

Родители Кирилла тоже не дома, выходные, дача, в июле Кирилла таскали с собой, теперь есть отмазка – и простор для действия для Марка.

– Слушай, я... – вздыхает Кирилл, не горя желанием признаваться в том, что просто не может, но Марк только сжимает пальцы, массируя ему плечи и кивая спокойно:

– Мы полежим. Ты поспишь. А потом я свалю, думаешь, я не вижу, что ты никакой? А я же не садист...

– Вот знаешь, незаметно.

– ...хоть и незаметно. Хочешь, можем кино какое поставить?

– Спать хочу, – признаётся Кирилл. Марк кивает и на это:

– Только со мной, а не со своим ёбаным компом.

Кирилл подчиняется и встаёт на ноги. Доходит до кровати, заваливает Марка поперёк неё, укладывается сверху и, улыбаясь, закрывает глаза. А хорошо.