Дайри умерли, мы тоже не особенно живы, но я, честно говоря, ужасно скучаю по этому формату. Ни вк, ни фикбук, ни твиттер не заменят по отдельности платформы, где возможно всё это вместе: вбросить кусок текста, тут же его обсудить, тут же поговорить за жизнь и всё это в формате большого поста, а не 280 символов.
Потому что прямо сейчас вот, к примеру, я упала в новый оридж - но я не могу выложить на фикбук первую главу, потому что она маленькая и хрен знает, продолжу ли я его писать, и как это будет выглядеть, и когда смогу закончить, а публикация на фикбуке как будто бы обязывает к чему-то подобному. Вк тоже не подходит в силу большей погружённости в реал и меньшей творческой составляющей. А публиковать кусок в полторы тыщи слов в твиттере, размазывая его по треду - я не настолько склонна к мазохизму.

Поэтому я положу его сюда. Не знаю, читает ли меня ещё кто-то - у меня 162 пч, но не факт, что хоть кто-то из них ещё заходит на дайри в принципе.

NC-17, слэш (не ходите под кат, если вам нет 18 лет), повседневность, разъебай-драма, у одного из персонажей ДРИ, помноженное на лютую внутреннюю гомофобию одной из личностей.

2031 слово, пвп с порога, потом разговоры за жизньВ чём был кайф трахать Теда — помимо того, что у него задница была разработана, — он ещё из раза в раз вёл себя так, будто это происходило против его воли, но, будь это правдой, он бы просто не приходил. Но он приходил, и вливал в себя полбутылки бурбона, и, пьяный, пытался угрожать воображаемым пистолетом — ровно до момента, пока Эл не шёл его скручивать, а после скулил обиженно, уткнувшись лицом в подушку, когда Эл въезжал в него без растяжки. Трезвый, Тед любил рассказывать о том, что гомосексуалисты будут гореть в аду. Поэтому Эл всегда держал пару-тройку бутылок про запас — потому что заходил Тед частенько. Это была такая игра — сначала вы меряетесь членами, потом у кого-то из вас этот член оказывается в жопе. Ну, как у кого-то. Эл ни разу не был внизу.
— Ненавижу тебя... чёрт... твою мать... Эл!
— Нравится?
— Нет.
— А стонешь так, будто ничего лучше в жизни не пробовал.
Тед был тощий. И мелкий. Раздеваться было ниже его достоинства, Эл стянул ему джинсы на бёдра и так и загнул посреди кровати, расстёгнутая рубашка сбилась на плечах, сковывала движения, Эл сдёрнул её пониже, до запястий, — Тед расстелился грудью по постели, лишившись последней опоры.
— Какой же ты...
— Расскажи мне то, что я ещё от тебя не слышал.
— Мудак.
— Было.
— Уёбок.
— Было.
— Долбоёб.
— Не я пришёл домой к человеку, которого терпеть не могу, чтобы он меня выебал. Так кто из нас долбоёб?
— Завали пасть.
— Ты первый начал.
У Теда стоны становились всё жалобнее, всё сбивчивее, он всё порывался подмахнуть — Эл держал его крепко, вбивался размеренно и тяжело, в своём ритме — не хватало ещё идти на поводу. Когда Тед перестал стонать и перешёл на скулёж, Эл тоже не стал сдерживать себя — и наподдал ему от души. Тяжёлый, влажный звук шлепка, розовый отпечаток ладони на бледной заднице, Тед вскрикнул высоко и тонко, хватанул ртом воздух, сжался — Эл чуть не кончил от внезапного ощущения тесноты, каким-то чудом, не иначе, сдержался и продолжил. Влажные звуки столкновения — чистая музыка. У Теда спина была мокрая от пота. И ляжки. Пальцы проскальзывали, совершенно невозможно было ухватиться, Эл подался вперёд, упёрся локтями в кровать по обе стороны от его головы, грудью по спине, рубашка скрутилась жгутом, Тед застонал болезненно, недовольно, Эл шепнул ему в ухо:
— Потерпи, чуть-чуть осталось.
— Кончай уже.
— В следующий раз свяжу тебя и заткну рот.
— Не будет никакого следующего раза.
— В четверг? Или в воскресенье?
— Не будет никакого...
— Громче, я не слышу.
— Не будет ника...
Эл зажал ему рот ладонью. Тед укусил его — без дураков, больно. Скользко или нет, второй рукой Эл сжал его бок, повыше бёдра, вцепился ногтями в мягкую кожу — останутся следы. Привет Энджи. Тед будто бы тоже об этом подумал — скривил лицо, страдальчески свёл к переносице брови. Или он не думал об Энджи? Или ему просто было неприятно? Элу нравилось, когда Теду было неприятно. Эл в некотором роде выстроил на этом свою философию бытия: Тед не мог спокойно существовать без оглядки на Эла — Эл делал всё, чтобы Тед оглядывался на него почаще.
— Боль... больно, Эл...
— Сейчас, сейчас...
От напряжения болели бёдра и пресс. Движения стали неглубокими, суетливыми. Тед сильнее — куда уж сильнее — прогнулся в пояснице. Стонал, не переставая. Обслюнявил Элу ладонь. Шмыгал носом — когда успел расплакаться? Оргазм подкатил, короткий и слабый, волна в заливе в безветренный день, Эл попытался продлить его, толкнулся раз, другой — стало неприятно, он подался назад, вытащил. Тед не шевельнулся.
— Ты, блядь, не один тут.
— И?
— И сделай что-нибудь, нет?
— Ну, я бы мог тебе отсосать. Но это по-гейски. А ты же не гей, да?
Подъёбывать его, и без того накрученного до предела, лишённого разрядки, всё ещё лежащего задницей кверху, жалкого и смешного, было отдельным от секса удовольствием. Этим Эл мог бы заниматься день напролёт — но сейчас сжалился, потянул его за бедро, опрокинул на спину. Напряжённый, тёмный, крупный — но поменьше, чем у Эла, это было приятным дополнением — член лёг Элу в ладонь, Эл мягко сжал его под головкой — Тед шумно втянул воздух сквозь зубы.
— Если бы ты признал проблему, её бы не стало, ты в курсе?
— Ты можешь хотя бы сейчас... не читать...
Эл с силой двинул рукой к основанию, чтобы Тед заткнулся. Тед заткнулся. Растёкся по кровати, вперил взгляд в потолок — страдальческий, усталый, Элу было несложно понять намёк. В общем и целом, он ведь не собирался мучить его вечно? Или собирался? Эл не был добрым парнем, это точно. Но и злым не был тоже. А мучить кого-то — пусть даже этот кто-то был Тедом — мало походило на развлечение, поэтому Эл постарался — правда, постарался, — чтобы это закончилось как можно быстрей. Спермы было немного — вся у Эла на пальцах, Эл стряхнул её Теду на живот, только после этого стянул презерватив с собственного опавшего члена. Заметил:
— Мог бы и спасибо сказать.
— Иди на хер.
— Я иду мыть руки, чтоб, когда я вернусь, тебя тут не было.
Когда Эл вышел из душа, Тед, сбросивший джинсы и перекрученную рубашку на пол к кровати, уже спал. Обнял одеяло коленками. Мелкие тёмные родинки щедрой горстью были рассыпаны у него по спине и ягодицам. Эл потянулся за телефоном.
«И нахрена ты мне это скинул?» — прилетело через минуту от Энджи. Эл фыркнул себе под нос, засунул телефон под подушку. Будить Теда он не собирался, утром, когда он протрезвеет, Эла будет ждать замечательный концерт. Если, конечно...
«Во-первых, это не этично», — Энджи, судя по всему, оседлал любимого коня осознанности.
«Во-вторых, ничего нового я не увидел», — и решил заодно напомнить, кто успел первым.
«Просто подумал, что тебе будет интересно узнать, где твой парень проводит ночь».
«Тед не мой парень».
Эл не выдержал и расхохотался в голос. Тед, потревоженный, завозился под боком, посмотрел на Эла сонно и тут же закрыл глаза, проваливаясь обратно в сон. Эл мог его понять — он качественно его заездил. Вряд ли Энджи мог похвастаться тем же.
«Ну да, твой парень арендует у него задницу время от времени. Жаль только, редко бывает, и чаще в ней оказываюсь я, а не ты».
«Ты просто пользуешься его слабостью».
«То, что он слабак — только его проблема, тебе не кажется? Спроси у Остина, что он думает на этот счёт. Когда Остин соизволит показаться».
«Он болен!»
«И тем не менее ты не считаешь неэтичным встречаться с ним — но когда его трахаю я, это сразу преступление против человечества».
«Да, потому что я его не трахаю».
«Зря. Многое упускаешь. Скажешь, что это другое — забаню тебя к чертям, а малышу Ти расскажу с утра, чем вы с Остином занимаетесь, пока он не видит».
Энджи в ответ бросил в него ссылкой на статью Википедии «Диссоциативное расстройство идентичности», чем окончательно задавил настрой повеселиться, о чём Эл немедленно ему написал, а после выставил на телефоне беззвучный режим и наконец-то с чувством выполненного долга — и предчувствием завтрашнего утреннего шоу — лёг спать. Энджи может писать ему хоть до посинения — это так или иначе будет только десертом.

С утра Эла ждало сокровище — о котором он не помышлял даже в самых сокровенных мечтах. Он был готов к тому, что Тед будет орать на него. Он был готов к тому, что Тед будет ему угрожать — уже случалось разок, закончилось как обычно, после чего Тед, подтянув штаны, свалил на сверхзвуковой скорости. Он был готов к тому, что Тед будет швырять в него посудой, рыдать от осознания ужаса произошедшего, и даже к заявлению об изнасиловании — на это он бы посмотрел с удовольствием. Он не был готов только к одному. К тому, что Тед будет... Остином.
Эл не верил, конечно, в сказку о раздвоении личности, и не слушал просветлённых завываний Энджи о детской сексуальной травме, повлёкшей за собой раскол. Он считал, что Тед удобно устроился — это вроде как не он, значит, и отвечать за это тоже не ему, а Энджи можно навешать на уши любой лапши, и если она будет достаточно инклюзивной, тот поведётся с радостью. Но он никогда не видел Остина, до этого утра Остин существовал только в завываниях Энджи, а, стоило Элу проснуться, Тед — то есть, Остин, но тогда Эл ещё об этом не знал — встретил его чашкой кофе и смущённой улыбкой, чего за Тедом никогда не водилось.
— Слушай, я... Эл, правильно? Я не уверен, что помню, что тут вчера произошло, но...
Амнезию Тед перед ним ещё не разыгрывал, и Эл хохотнул довольно:
— Ты нажрался, я тебя выебал. Не благодари.
— О господи.
Тед был свежий и чистенький, мокрые тёмные волосы, взъерошенные полотенцем, торчали во все стороны. Синие трикотажные плавки. Наброшенная на плечи рубашка от не стёртой после душа воды пошла пятнами на спине. Он бухнулся на край кровати в изножье, обхватил руками голову. Обернулся к Элу с полными мольбы глазами:
— Я... я не... я не хотел... чёрт, это звучит, наверное, ужасно, но я правда...
— Ты никогда не хочешь, ага, проходили. — Эл зевнул. Тед посмотрел на него с сомнением:
— Никогда? То есть, это ещё и не первый раз?
— Нет, ну я, конечно, подозревал, что я хорош — но чтобы тебе настолько память отшибло?
— Не говори Энджи. Пожалуйста. Я... я сам скажу, но я не хочу, чтобы он... от тебя об этом узнал.
Наибольшее сомнение у Эла вызывало то, что Тед вёл себя не как обычно. Другая мимика. Другие жесты. Другая манера говорить, легче, быстрее, он не бросал слова, как кирпичи, он будто перебегал от одного к другому мелкими торопливыми шажками. И чтобы Теду было интересно мнение Энджи? Эл решил уточнить:
— Остин? — Тед — ну, уже не Тед — кивнул. Эл с готовностью сообщил: — Значит, это был не ты. Ты в курсе, что вас...
— Двое? — Эл кивнул. — Да. Я просто не думал, что он... легче поверить в то, что это я напился и утратил контроль над ситуацией, чем в то, что Тед переспал с парнем. Что Тед регулярно, судя по твоим словам...
— Не реже пары раз в неделю, я тебя уверяю.
— Не уверен, что хочу быть в курсе его личной жизни.
— Даже если у вас одна на двоих задница? — Остин медленно выдохнул. Ещё медленнее, будто на пробу, качнул головой:
— Наверное. Вроде того.
— Тед в курсе про вас с Энджи. Люто бесится с этого факта. — Остин громко и очень печально вздохнул:
— Надо думать. У него больше... контроля над телом. Я здесь на птичьих правах. А вы с ним... встречаетесь?
— Нет, он просто очень любит рассказывать мне, что гомосексуалисты должны гореть в аду — а потом подставлять жопу. Вроде друзей с привилегиями, только мы не друзья.
Остин улыбнулся несмело. Потом тихо засмеялся. Эл подбросил ещё один интересный факт:
— Энджи знает, кстати.
— Про тебя с...
— Да. Так что на твоём месте я бы не впадал в панику и не считал это изменой.
— Я... я не считаю. И не впадаю в панику. Я просто думал, что это был я, но если это не так...
— Слушай, давно хотел спросить. — Эл рывком сел на постели, подтянул к себе колени, сложил на них руки, устроил подбородок сверху, вперил в Остина любопытный взгляд. — Тед вряд ли ответит, поэтому придётся помучить тебя, ты вроде поразговорчивее. Как это вообще выглядит? Изнутри?
Остин задумался. Замолчал. На минуту или около того, несмотря на кофе, Эл чуть было не заснул снова, прежде чем Остин всё же ответил:
— Как будто ты напился, а утром узнаёшь о том, что было ночью, со слов друзей.
— И всего-то?
— А ты ждал, что у нас там дискуссионный клуб?
— Я... не знаю, чего я ждал, — просто признался Эл. Остин умел варить кофе, кстати — Элу так и не удалось освоить этот навык, но джезву на кухне он зачем-то держал. — Но да, чего-то более... интересного, чем это.
— Невозможно вдвоём управлять одной машиной, руль должен держать кто-то один.
— Но второй может в это время говорить под руку. — Остин смешно замотал головой. — Нет?
— Нет, если машина и есть ты. Я знаю... я знаю, о чём он думает, что чувствует, как действует — но я узнаю об этом постфактум. Не в момент, когда это происходит.
— А у тебя правда была сексуальная травма, после которой произошёл раскол? — Остин нахмурился в непонимании. — Энджи говорит, что это так происходит.
— При всей моей любви к нему, он частенько говорит о том, о чём понятия не имеет.
— А ты его прямо любишь?
— А что тебя смущает?
— Во-первых, Тед ненавидит его до нервной трясучки. — Остин усмехнулся, кивнул — ну да, ну да, предсказуемо. — Во-вторых, извини, конечно, но Энджи, по-моему, раздражает вообще всех. Кроме тебя.
— Кроме меня.
— Так что там с детской сексуальной травмой?
— Тебе не кажется, что мы не достаточно хорошо знакомы, чтобы я рассказывал тебе о таких вещах?
— Эффект попутчика?
— Не сработает. Я знаю, что мы знакомы и это не последняя наша встреча, основное правило не соблюдается.
— Кажется, я начинаю понимать, на чём вы с Энджи сошлись.
— И это?..
— Тот факт, что вы оба — зануды страшные.